Admin пишет:... Ведь любовь это духовное соединение с объектом любви...

Глубокое понимание любви. Думаю, да, так любить не каждого возможно.

У преподобного Никодима Святогорца http://www.verapravoslavnaya.ru/?Svyatye_o_lyubvi_k_blizhnemu : "Любовь к Богу не имеет меры, как любимый Бог - предела и ограничения. Но любовь к ближним имеет предел и ограничение. Если ты не будешь держать ее в подобающих пределах, она может отдалить тебя от любви к Богу, причинить большой вред, даже погубить тебя. Воистину ты должен любить ближнего, но так, чтобы этим не причинить вреда своей душе. Делай все просто и свято, не имей в виду ничего, кроме угождения Богу. И это охранит тебя в делах любви к ближним от всяких неверных шагов".

Думаю, ко всем надо относиться с любовью в смысле желать добра, сознательно не делать зла и помогать, если есть такая возможность - в этом плане относиться как к себе.

Св. Игнатий (Брянчанинов) http://www.verapravoslavnaya.ru/?Svyatye_o_lyubvi_k_blizhnemu : "Если ты думаешь, что любишь Бога, а в сердце твоем живет неприятное расположение хотя бы к одному человеку, то ты - в горестном самообольщении".

Любовь это соединение.  Или даже не совсем так, это присоединение.
Это когда ты присоединяешься. Когда ты второй, а не первый и даже не равный.

Admin пишет:Так как же это? Любить. В чем суть?

Любовь есть один из базовых - "параметров" Пакибытия (возможно - главный).
С не имеющим личного опыта любви, говорить о ней - беспредметно, с имеющим - бессмысленно.

Murmansor пишет:
С не имеющим личного опыта любви, говорить о ней - беспредметно, с имеющим - бессмысленно.

Любопытный взгляд.

Admin пишет:

Murmansor пишет:
С не имеющим личного опыта любви, говорить о ней - беспредметно, с имеющим - бессмысленно.

Любопытный взгляд.

Главное - верный.

Murmansor пишет:
Главное - верный.

Может и так, а может и не очень. Христос ведь не случайно воплотился и говорил о любви.

Жизнь это любовь, без любви жизни быть не может.

Любовь это когда я становлюсь им.

Всегда, когда вижу детей, вспоминаю и восклицаю к Богу.

Любить это ведь духовно соединиться?
Соединиться с кем-то это значит принять в себя все его заблуждения? Принять на себя как Христос принял грехи наши на себя. 

Он нам предлагает тот же путь, что и Сам прошел: [Мф.11:29] возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим;
Именно отсюда: [Ин.14:6] ..... Я есмь путь и истина и жизнь.....

https://vk.com/feed?z=photo-24701625_373508873%2Fwall-58777050_4964

Указать людям путь спасения это не торговля.

ыдущий пост

Архим. Константинъ (Зайцевъ): Тайна Спасенія сводится къ дѣйственной принадлежности къ Церкви (2)

• 20 июл, 2015 в 9:35
  

>Архим. Константинъ (Зайцевъ): Тайна Спасенія сводится къ дѣйственной принадлежности къ Церкви (2)</a>
Законъ Христовъ есть полнота — исчерпывающая и предѣльная. Не можетъ быть и рѣчи о какомъ-то развитіи догматовъ, объ эволюціи Богопознанія, о какихъ-то новыхъ откровеніяхъ Вѣры. Наше время въ разныхъ формахъ традиціонно плѣняется нечестивой мыслью о какомъ-то совершенствованіи христіанства. Въ формѣ наиболѣе скромной, но отъ этого не менѣе противной духу христіанства подлиннаго, духу Православія, эта мысль прячется за установленныя формулы богословскія, подлежащія, оказывается, постепенному лишь и постоянному раскрытію, обновленію и даже восполненію. Тѣмъ уже опорачивается твердость догматовъ, только формально и условно признаваемыхъ догматами. Но постепенно человѣкъ освобождаетея совсѣмъ отъ догматическаго «плѣна» — мысль его начинаетъ парить въ высотѣ, ничѣмъ не чувствуя себя связанной. Такъ, философъ Н. Ѳедоровъ измыслилъ цѣлую систему «Общаго Дѣла», какъ онъ назвалъ проповѣдуемое имъ заданіе, якобы присущее людямъ: низвести Небо на землю ухищреніемъ самихъ людей — и у ногъ его сидѣли такіе разные люди, какъ Вл. Соловьевъ, Достоевскій и Толстой. Такъ Мережковскій узрѣлъ новую эру жизни, которую онъ, въ отличіе отъ Ветхаго Завѣта и Новаго Завѣта, жившихъ, первый, подъ знакомъ Бога-Отца, а второй подъ знакомъ Бога-Сына, объявилъ проникнутой преимущественно Духомъ Святымъ. Современная богословская мысль, въ планѣ «экуменическомъ» неизмѣнно упирается въ «Новую Пятидесятницу», будучи проникнута идеей творческаго обновленія самыхъ основъ Вѣры. Эта установка сознанія существенно порочна, какъ и предостерегалъ вѣрующихъ еще ап. Павелъ, говоря: «Аще Ангелъ съ Небесе возвѣститъ вамъ паче, еже благовѣстихомъ вамъ, анаѳема да будетъ» (Гал. 1, . А апостолъ любви завѣщалъ намъ: «Всякъ преступаяй, и не пребываяй въ ученіи Христовомъ, Бога не имать: пребываяй въ ученіи Христовѣ, сей и Отца и Сына имать. Аще кто приходитъ къ вамъ, и сего ученія не приноситъ, не пріемлите его въ домъ, и радоватися ему не глаголите» (2 Іоан. 9, 10). Можно ли сильнѣе выразить опасливое отталкиваніе отъ всякой Боговѣдческой новизны?!
Обратимся теперь къ первосвященническому служенію Христа.
Какъ пророкъ, Господь возвѣстилъ, что Онъ — Мессія, пришедшій на землю, чтобы взыскать и спасти погибшаго (Матѳ. 18, 11), и открылъ, что внѣ пріобщенія къ Нему нѣтъ спасенія. Какъ Первосвященникъ, Онъ дѣло спасенія фактически осуществилъ — спасъ насъ отъ грѣха и смерти. Живымъ прообразомъ Его явился въ Ветхомъ Завѣтѣ Мелхиседекъ, царь Салима, священникъ Бога Всевышняго, безъ отца и матери, не имѣющій ни начала дней, ни конца ихъ, принявшій десятину отъ Авраама и благословившій его, возвращавшагося послѣ пораженія имъ царей. «Ты, іерей, вовѣкъ, по чину Мелхиседекову» (Псал. 109, 4), возвѣщалъ ветхозавѣтный пророкъ. Господь Самъ назвалъ себя вѣчнымъ іереемъ по чину Мелхиседекову. Ап. Павелъ въ Посланіи къ Евреямъ подробно раскрываетъ смыслъ этого прообраза. При дѣйствіи Ветхаго Завѣта смѣняющіеся во времени первосвященники приносили дары и жертвы, и Скинія, въ которой это совершалось «не безъ крови», являлась образомъ «настоящаго времени» — постоянно смѣняющагося. Первосвященникъ будущихъ благъ, Христосъ вошелъ со Своей Кровью однажды и на вѣки въ нерукотворную Скинію, представъ за насъ предъ Лицемъ Божіимъ. Онъ однажды принесь Себя въ жертву, тѣмъ подъявъ грѣхи многихъ — и придетъ Онъ снова уже для того, чтобы избранныхъ Имъ, ожидающихъ Его, ввести во обрѣтенное ими спасеніе. Его жертвой освящены всѣ. Чрезъ Плоть и Кровь Свою Онъ всѣмъ открываетъ входъ въ Святилище. Надлежитъ держаться этого упованія неуклонно — и горе тѣмъ, кто продолжаетъ, получивъ познаніе Истины, произвольно служитъ грѣху. Ихъ ждетъ судъ и ярость огня...
Первосвященническое служеніе Христа, въ которомъ Онъ является и Приносимымъ и Приносящимъ, именуется на церковномъ языкѣ «уничиженіемъ» или «истощаніемъ» — «кеносисъ». Тѣмъ отмѣчается, прежде всего, моментъ крайнѣйшаго смиренія и самоотреченія. «Зракъ раба пріимъ, въ подобіи человѣчестѣмъ бывъ, и образомъ обрѣтеся якоже человѣкъ; смирилъ Себе, послушливъ бывъ даже до смерти, смерти же крестныя» (Флп. 2, 6-. Отмѣчается тѣмъ и моментъ искупленія — содѣланіемъ по насъ «клятвой» (Гал. 3, 13). Не только «рабомъ» являетъ Себя Господь, но и «агнцемъ», который «не отверзаетъ устъ своихъ, яко овча на заколеніе ведеся» (Ис. 53, 5-7). «Се агнецъ Божій вземляй грѣхи міра» — прямо указалъ на Господа Креститель Господень, Великій пророкъ вкупѣ и Предтеча, въ самый моментъ выхода Господа на общественное служеніе.
Тайна Искупленія есть тайна изъ тайнъ — «Премудрость Божія, сокровенная отъ вѣкъ и отъ родовъ» (Кол. 1, 26), которую Богъ предуставилъ отъ вѣчности въ славу нашу и которую никто изъ князей міра сего не позналъ (1 Кор. 2, 7-. Ее и принимать надо, какъ Тайну, которая не пытливостью ума преодолѣвается, а раскрывается вѣрующему сердцу въ мѣру чистоты его и приближенія къ Богу.
Богъ становится человѣкомъ и идетъ на вольную смерть, замыкающую подвигъ его «истощанія» — тѣмъ побѣждая смерть и открывая человѣку путь примиренія съ Богомъ. «Крестъ облекъ насъ въ ѵпостасную Божію мудрость и силу», — учитъ насъ св. Іоаннъ Дамаскинъ: «мы существенно освятились», «мы существенно освободились», «мы существенно сдѣлались безсмертными» чрезъ искупленіе — послѣ Воскресенія. Вдохновенно-дерзновеннымъ сравненіемъ оживляетъ Златоустъ сущность свершившагося: «Смерть приступаетъ и, проглотивъ тѣло-приманку, пронзается Божествомъ какъ бы крючкомъ уды, — вкусивъ безгрѣшнаго и животворящаго Тѣла, погибаетъ и отдаетъ назадъ всѣхъ, кого нѣкогда поглотила». Точную формулу свершившагося далъ св. Ириней: «Какъ чрезъ человѣка смерть одержала побѣду надъ нами, опять чрезъ человѣка мы получили побѣду надъ нею».
Таково объективное достиженіе Искупительной жертвы — Правда удовлетворена Искупительной Жертвой, въ силу которой «какъ въ Адамѣ всѣ умираютъ, такъ во Христѣ всѣ оживаютъ» (1 Кор. 15, 21).
Но для того, чтобы это «оживленіе» совершилось, надо, чтобы человѣкъ и самъ вложился, своей свободной волей, въ эту жертву. Предъ нами встаетъ субъективная сторона примиренія человѣка съ Богомъ — каждаго въ отдѣльности! Взойти на Крестъ долженъ человѣкъ! Господь — Лоза: хочешь быть спасеннымъ, стань рождіемъ этой Лозы! Человѣческое тѣло вознесено на Небо — это содѣлалъ Первенецъ-Христосъ. Но чтобы каждое отдѣльное тѣло человѣческое могло за нимъ послѣдовать въ Вѣчную Жизнь, долженъ каждый данный человѣкъ раздѣлить подвигъ Креста. Любовь низвела Христа на землю — только отвѣтная Любовь, влекущая насъ на Крестъ, на вольный подвигъ Креста — возведетъ насъ на Небо. Въ этой встрѣчной, взаимной всепоглащающей Любви — Тайна Искупленія. Дѣйствіе Любви Христовой такъ изображено ап. Павломъ: «Понеже убо дѣти пріобшися плоти и крови, и Той пріискреннѣ пріобщися тѣхже, да смертію упразднитъ имущаго державу смерти, сирѣчь діавола» (Евр. 2, 14). Дѣйствіе любви встрѣчной имъ же изображено такъ: «Христосъ же за всѣхъ умре, да живущіи не ктому себѣ живутъ, но умершему за нихъ и воскресшему» (2 Кор. 5, 15). Очищающій огонь Любви, нисшедшей съ Неба, свое спасительное дѣйствіе оказываетъ только на человѣка, возгорѣвшагося встрѣчной Любовію.
Существуетъ соблазнъ упростить, уточнить Тайну Искупленія, тѣмъ якобы облегчая ея пониманіе, ибо отожествляя ее съ явленіями человѣческаго быта. Это — путь католичества. Въ основѣ теоріи «сатисфакціи» — юридическаго удовлетворенія — лежитъ ученіе схоластическое Ансельма Кентерберрійскаго, само по себѣ пріемлемое. Мысль о томъ, что жертва, приносимая Богу, должна удовлетворить Его, ничего оскорбительнаго, сама по себѣ, въ себѣ не заключаетъ. Правосудіе должно восторжествовать: напротивъ, оскорбленіемъ Божіей Правды является мысль, будто можно оказать милость, нарушающую Правосудіе. «Если нечестивый будетъ помилованъ, — говорилъ еще пророкъ Исаія, — то не научится правдѣ, будетъ злодѣйствовать въ землѣ правыхъ и не будетъ взирать на величіе Бога» (Ис. 26, 10). Не надо почитать оскорбительной и рѣчь о «выкупѣ» — «Христосъ заплатилъ гораздо болѣе, нежели мы были должны, — говоритъ св. Іоаннъ Златоустъ, — Его уплата въ сравненіи съ долгомъ то же, что безмѣрное море въ сравненіи съ малой каплей». Бѣда возникаетъ лишь тогда, когда начинаютъ особое удареніе дѣлать на этихъ образахъ и выраженіяхъ, якобы схватывющихъ существо Искупительной Жертвы; этимъ, напротивъ того, вытѣсняется, уничтожается, похищается существо этой Жертвы, какъ сокровища Любви. Въ основѣ Искупительной Жертвы лежитъ не формальная нужда въ ней, а любовная забота о человѣкѣ, которая силой внутренней необходимости выливается въ форму «удовлетворенія» или «выкупа». «Отецъ принимаетъ жертву не потому, чтобы требовалъ ее или имѣлъ нужду въ ней, но по домостроительству, и потому, что человѣку нужно было освятиться человѣчествомъ Бога». Тотъ же Златоустъ съ исключительной силой излагаетъ все вообще дѣло Любви Божіей къ человѣку. «За каждый нашъ долгъ воздано особо Тѣмъ, Кто превыше насъ; и открылось новое таинство — человѣколюбивое смотрѣніе о падшемъ чрезъ непослушаніе. Для сего рожденіе и Дѣва, для сего ясли и Виѳлеемъ; рожденіе вмѣсто созданія, Дѣва вмѣсто жены, Виѳлеемъ вмѣсто Едема, ясли вмѣсто рая, малое и видимое, вмѣсто великаго и сокровеннаго... Для сего Іисусъ принимаетъ крещеніе и свидѣтельство свыше, для сего постится, бываетъ искушаемъ и побѣждаетъ побѣдившаго. Для сего изгоняются демоны, исцѣляются болѣзни, и великое дѣло проповѣди поручается малымъ, и совершается ими. Для сего древо за древо и руки за руку, невоздержно простертую; руки пригвожденныя за руку своевольную, руки, совокупляющія во едино концы міра, за руку извергшую Адама. Для сего вознесеніе на крестъ за паденіе, желчь за искушеніе, терновый вѣнецъ за худое владычество, смерть за смерть».
Есть и другой соблазнъ: ослабить и, въ конечномъ счетѣ, упразднить значеніе Искупительной Жертвы. Дѣло Христа — дѣло учительное! Нѣтъ порчи неисцѣльной, нѣтъ, слѣдовательно, нужды и въ Примирителѣ. Такъ смущалъ умы въ V вѣкѣ британскій монахъ Пелагій. Такъ въ XII вѣкѣ училъ ученый католическій монахъ Абеляръ, восприяимая смерть Христа лишь великимъ моральнымъ урокомъ. Такъ въ протестантскомъ мірѣ училъ Социнъ: зачѣмъ правосудіе, когда господствуетъ милость, зачѣмъ наказаніе Невиннаго? И какъ можетъ наказаніе, поразившее Одного, освободить отъ наказанія всѣхъ! Эти мысли, какъ извѣстно, въ широчайшей мѣрѣ имѣютъ хожденіе сейчасъ, упраздняя значеніе первороднаго грѣха. Православное ученіе прекрасно выражено св. Кирилломъ Іерусалимскимъ: «Мы были врагами Богу по причинѣ грѣха, и Богъ опредѣлилъ смерть грѣшнику. Чему же изъ двухъ надлежало быть: по правосудію ли надлежало умертвить или по человѣколюбію нарушить опредѣленіе? Примѣчай премудрость Божію, Богъ сохранилъ и истину опредѣленія и силу человѣколюбія. Вознесъ Христосъ «грѣхи наша на тѣлѣ Своемъ на древо», да смертію Его мы «отъ грѣхъ избывше, правдою поживемъ» (1 Петр. 2, 24)».
Что касается Царскаго служенія Христа, то оно выражало себя въ свидѣтельствованіи Истины, какъ Самъ Господь разъяснилъ Пилату. Онъ являлъ силу этой Истины, какъ въ Своемъ Словѣ, влагавшемъ въ души людей сѣмена Вѣчной Жизни, такъ и въ господствѣ надъ всѣмъ въ мірѣ, будь то физическія стихіи, будь то бѣсы, будь то самая смерть. Свое окончательное торжество явила эта сила, какъ нисхожденіемъ, послѣ Крестной Смерти, въ адъ, съ освобожденіемъ ветхозавѣтныхъ праведниковъ, такъ и собственнымъ Воскресеніемъ, обѣщавшимъ побѣду надъ смертью и всѣмъ Своимъ новозавѣтнымъ послѣдователямъ: «Идѣже есмь Азъ и вы будете» (Іоан. 14, 3). Царство Христово явится въ полной силѣ, когда «послѣдній врагъ испразднится смерть» (1 Кор. 15, 26). Надо различать два Царства: «Христосъ царствуетъ, — учитъ св. Іоаннъ Златоустъ, — надъ всѣми, и язычниками, и іудеями, и демонами и противниками, по праву творенія; царствуетъ надъ вѣрными и добровольно Ему повинующимся по праву усвоенія». Въ этомъ усвоеніи нами вожделѣннаго Царства митр. Макарій подчеркиваетъ три момента: 1) Спаситель побѣдилъ адъ и связалъ «крѣпкаго», почему мы съ дерзновеніемъ можемъ повторять слова ап. Павла: «вся могу о укрѣпляющемъ мя Іисусѣ Христѣ» (Флп. 4, 13); 2) Христосъ побѣдилъ смерть и разрушилъ ея державу, обѣтовавъ намъ часъ, «егда мертвіи услышатъ гласъ Сына Божія и услышавше оживутъ» (Іоан. 5, 25); 3) Своимъ вознесеніемъ отверзъ Господь намъ входъ въ Царствіе Небесное, обѣтовавъ намъ, что «идѣже Онъ и мы будемъ» (Іоан. 14, 3).
Возвѣщена Истина. Открытъ Путь. Явлена Жизнь. Это возвѣщенное, открытое, явленное — должно быть, однако, освоено. Это означаетъ освященіе человѣка, сливающее въ себѣ два элемента: оправданія и облагодатствованія. Правда и Милость объединяются въ дѣлѣ спасенія человѣка. При всей своей одухотворенности освященіе не есть нѣчто только внутреннее: «Если бы ты былъ безтѣлесенъ, — учитъ св. Іоаннъ Златоустъ, — то Богъ преподалъ бы тебѣ дары Свои въ наготѣ, но поелику душа наша соединена съ тѣломъ, то тебѣ подаются дары сіи въ чувственныхъ видахъ».
Освященіе не есть обрѣтенная святость: сознаніе себя святымъ величайшій соблазнъ, прелесть. Это — процессъ стяжанія святости неустаннымъ преодолѣніемъ присущей человѣку грѣховности.
Какъ же совершается это освященіе? Совершается освященіе Церковью.
Въ самомъ широкомъ смыслѣ, Церковь обнимаетъ и спасающееся человѣчество и міръ ангельскій: «Тя, неизреченно соединившаго съ небеснымъ, Христе, земная (поется въ службѣ ангеловъ), и едину Церковь совершивша ангеловъ и человѣкъ, непрестанно величаемъ». Обнимаетъ такъ широко понимаемая Церковь все человѣчество, какъ спасающееся упованіемъ въ грядущаго Христа («начало ея въ раи положи», поется въ Недѣлю Православія), такъ и увѣровавшихъ въ пришедшаго Спасителя. Видимая Церковь воинствуетъ за дѣло спасенія, невидимая торжествуетъ.
Въ болѣе узкомъ смыслѣ подъ Церковью понимается новозавѣтная Церковь, какъ она опредѣлена Символомъ Вѣры. Четырьмя признаками опредѣляетъ Символъ Вѣры Церковь.
Оно едина. Это единство — внутреннее. Лучше всего опредѣляется оно, и въ своемъ единствѣ и въ своей единственности, понятіемъ Тѣла Христова. Какъ Агнецъ Божій, «раздробляемый и нераздѣляемый», по слову тайной молитвы литургисующаго священника, можетъ являть себя безчисленное множество разъ и раздробляться на безчисленно множество частицъ, оставаясь Единымъ и Единственнымъ — такъ и Церковь, Тѣло Христово. Безпредметна поэтому задача соединенія церквей и кощунственна идея обрѣтенія «подлинной» Церкви въ процессѣ сближенія и сліянія множества церквей, являющихъ, каждая, якобы отдѣльные элементы Истины.
Церковь свята. Святость — природа Церкви, а, вмѣстѣ съ тѣмъ, ея назначеніе. Жизнь ея есть явленіе святости. Принадлежность къ ней есть пріобщеніе къ ея святости. «Святая святымъ» — возглашаетъ священнослужитель, воздымая Агца предъ Его раздробленіемъ, тѣмъ свидѣтельствуя, что лишь въ мѣру святости будетъ во спасеніе пріобщеніе Святыхъ Тайнъ. И тутъ же хоръ свидѣтельствуетъ: «Единъ святъ, единъ Господь, Іисусъ Христосъ...», отожествляя святость съ пріобщеніемъ Господу Іисусу Христу. Возрастаніе человѣка въ святости не можетъ происходить иначе, какъ въ дѣятельномъ пребываніи въ Церкви.
Церковь, далѣе, именуется соборной, что передается также терминами вселенской или каѳолической. Церковь обращена — ко всѣмъ: «Шедши научите вся языки...» Церковь обнимаетъ пространственно всю вселенную: «Церковь соборной называется потому, — училть св. Кириллъ Іерусалимскій, — что находится по всей вселенной отъ концовъ земли до концовъ ея». Находясь вездѣ, Церковь пребываетъ всегда: возникая изъ вѣчности она уходитъ въ вѣчность — никакія «врата адовы» ее не одолѣютъ. Открытая всѣмъ, Церковь обнимаетъ, однако только тѣхъ, кто къ ней принадлежатъ. Обнимая, во всемъ свѣтѣ, всехъ къ ней принадлежащихъ, Церковь, при этомъ, не является формально-организаціоннымъ единствомъ: наличіе самостоятельныхъ помѣстныхъ церквей не упраздняетъ таинственно-благодатнаго единства Церкви. Есть въ понятіи «соборности» и другой оттѣнокъ, подчеркивающій какъ бы органическую принадлежность къ Церкви, рядомъ съ клиромъ, и народа. Это сказывается во всемъ. Такъ всѣ въ литургіи «участвуютъ», а не только присутствуютъ на ней. Всѣ призываются «едиными усты и единымъ сердцемъ» исповѣдывать Символъ Вѣры. Понятіе «церковнаго народа» неустранимо изъ Церкви. «Въ православіи хранителемъ благочестія является народъ», — читаемъ мы въ посланіи восточныхъ патріарховъ 1848 г. «Гдѣ явится епископъ, такъ народъ да будетъ, какъ и гдѣ Христосъ Іисусъ, тамъ каѳолическая Церковь», — училъ св. Игнатій Богоносецъ. Нельзя не видѣть выраженія соборности и во внутреннемъ тождествѣ всего содержанія Церкви, что удачно выразилъ Викентій Лирійскій, признавая голосомъ Церкви то, что «повсюду, всѣми, вездѣ исповѣдуется».
Церковь, наконецъ, обозначается, какъ апостольская. Это означаетъ не только то, что историческимъ основаніемъ Церкви являются 12 апостоловъ, что получило наглядное выраженіе въ тѣхъ 12, носящихъ имена апостоловъ, основаніяхх, на которыхъ стоитъ стѣна таинственнаго града. Это не только устанавливаетъ нерушимую преемственность, провозглашаемую Спасителемъ, когда Окъ, заповѣдуя апостоламъ совершать Евхаристію, открылъ имъ, что они будутъ «смерть Господню возвѣщать дондеже пріидетъ» — то есть до Втораго Пришествія. Церковь, отожествляясь съ апостолами, тѣмъ самымъ отожествляется съ Христомъ. Апостольство не начальный моментъ нѣкоего развивающагося процесса, а предѣльная полнота Церкви, какая только можетъ быть явлена, и она лишь раскрывается, не нарушая полнѣйшаго тождества съ тѣмъ, что открыто было Господомъ чрезъ апостоловъ. Очень выразительно подъ этимъ угломъ зрѣнія аттестовалъ Тертулліанъ самочинныхъ реформаторовъ, говоря, что имъ можно было бы подчиниться при одномъ только условіи: «они, новые апостолы, должны увѣрить, что Христосъ снова снизшелъ и научилъ ихъ». Упоминая потомъ о томъ, что Господь подкрѣпилъ зависимость апостоловъ отъ Него тѣмъ, что далъ имъ власть совершать знаменія, какія Самъ творилъ, Тертулліанъ свидѣтельствуетъ, что надобно ждать чудесъ и отъ новыхъ апостоловъ. «Но я знаю мощь ихъ, — заключаетъ Тертулліанъ, — они такъ чудно подражаютъ апостоламъ: тѣ мертвыхъ творили живыми, а они живыхъ дѣлаютъ мертвыми».
Итакъ, единая, святая соборная, апостольская Церковь воплощаетъ Истину. Та часть Ея состава, которая, въ своемъ представленіи, обрѣтаетъ что-то «новое» — тѣмъ уходитъ отъ Истины. Только абсолютная вѣрность исходной Истинѣ можетъ позволить Церкви продолжать относить къ себя всѣ четыре признака, установленные Символомъ Вѣры. Они тѣснѣйшимъ образомъ соединены и предполагаютъ другъ друга.
Что является основнымъ свойствомъ, основнымъ содержаніемъ, самымъ, можно сказать, существомъ Церкви? Церковь есть Царство благодати! И это въ томъ пониманіи благодати, которое присуще только одной Православной Церкви. Католицизмъ мыслитъ благодать, какъ нѣчто раздѣльно отъ свободы дѣйствующее и являющееся нѣкимъ самостоятельнымъ, какъ бы внѣшнимъ, факторомъ. Протестантизмъ придаетъ благодати характеръ Божіей милости, не вмѣняющей человѣку его грѣховности, въ немъ, однако, продолжающей пребывать. Для православнаго сознанія благодать сливается съ человѣкомъ, содѣвая, съ его добраго изволенія, въ помощь неотрывную этому изволенію, его постепенное духовное преображеніе.
Самое обращеніе на путь спасенія есть уже дѣйствіе благодати: «Никтоже можетъ пріити ко Мнѣ, аще не Отецъ пославый Мя привлечетъ его» (Іоан. 6, 44). То — благодать просвѣщающая или предваряющая. «Вѣра отъ слышанія» (Рим. 10, 17) — но надо умѣть и услышать! Такъ происходитъ нѣкій отборъ, таинственная природа котораго можетъ быть уяснена изъ словъ Господа Петру: «Блаженъ ты, Симонъ, сынъ Іонинъ, потому что не плоть и кровь открыли тебѣ это, но Отецъ Мой, сущій на небесахъ» (Матѳ. 16, 17).
Увѣровать въ Христа, какъ Бога, и тѣмъ вступить на путь спасенія — и для этого слабыя силы человѣческія должны быть облагодатствованы. Но это лишь готовность вступить въ борьбу съ нашимъ грѣховнымъ естествомъ. Чтобы дѣйственно вступить на этотъ путь, надо наново родится отъ Духа Святаго. То — благодать освящающая, оправдывающая, возраждающая. «Аще кто во Христѣ, нова тварь...» (2 Кор. 6, 17). Задача встаетъ передъ человѣкомъ: «отложити ветхаго человѣка, тлѣющаго въ похотѣхъ прелестныхъ, обновитися же духомъ ума... и облещися въ новаго человѣка, созданнаго по Богу въ правдѣ и преподобіи истины» (Ефес. 4, 22-24). Такъ человѣкъ входитъ въ новую жизнь — но то только начало! Нужна новая сила благодати, чтобы успѣшно подвизаться на этомъ пути. То — спасающая благодать, способствующая тому, чтобы сумѣли мы подлинно стяжать «плодъ духовный: любы, радость, миръ, долготерпѣніе, благость, милосердіе, вѣру, кротость, воздержаніе» (Гал. 5, 22-23). То, что міръ именуетъ добродѣтелью, не только въ язычествѣ, по слову бл. Августина, могло, въ очахъ Божіихъ, быть лишь блестящими пороками. Подлинно христіанское добродѣланіе лучше всего опредѣлено преп. Серафимомъ Саровскимъ, какъ стяжаніе Духа Святаго, что, конечно не представимо безъ участія самаго Духа. Отсюда понятенъ призывъ апостольскій: «со страхомъ и трепетомъ свое спасеніе содѣвайте» (Флп. 2, 12-13). И что тутъ Апостолъ присовокупляетъ? «Богъ бо есть дѣйствуяй въ васъ». Это сознаніе, что Самъ Господь совершаетъ въ насъ дѣло нашего спасенія, и есть корень православнаго ученія о благодати: съ ея лишь помощью человѣкъ становится камнемъ Церкви, въ которомъ живетъ Господь — самая молитва есть голосъ Духа Святаго (Рим. 8, 26).
Понятіе благодати имѣетъ охватъ широкій. Слѣды ея находимъ и въ язычествѣ, поскольку человѣку открывается возможность доброе творить по естеству (Рим. 14, 19). Явно почивала благодать на людяхъ Ветхаго Завѣта — на избранномъ народѣ. Но и она была ничто по сравненію съ тѣмъ моремъ благодати, которое излилось на человѣчество съ приходомъ на землю Христа: «благодать возблагодать» (Іоан. 1, 16)! Слово «благодать» сохраняетъ свой общій смыслъ, и въ Новомъ Завѣтѣ, когда, напримѣръ, употребляетъ его Апостолъ, кончая посланіе словами: «Благодать вамъ и миръ отъ Господа Бога Отца и Іисуса Христа». Такое, въ общемъ смыслѣ употребляемое, слово можетъ означать и исключительную силу дѣйствія, какъ напримѣръ, когда Господь говорилъ ап. Павлу: «Довлѣетъ ти благодать Моя: сила бо Моя въ немощи совершается». Тѣ же виды благодати, о которыхъ выше шла рѣчь, относятся къ болѣе уточненному ея пониманію, которое лучше всего выражено въ слѣдующихъ словахъ апостольскихъ: «благодатію бо есте спасены чрезъ вѣру; и сіе не отъ васъ — Божій даръ, не отъ дѣлъ, да никто не похвалится» (Евр. 2, 8-9). Но какъ бы мы ни опредѣляли, ни уточняли, ни нарочито квалифицировали дѣйствіе благодати, она никогда не становится внѣшней силой, опредѣляющей нашу судьбу, а является проникновеніемъ Божескаго начала въ самую нашу сущность: сливается оно съ нашимъ естествомъ. Существенно различать дѣйствіе Промысла Божія отъ дѣйствія благодати. Промыслъ Божій дѣйствуетъ внѣ насъ, создавая тѣ условія, которыя влекутъ насъ ко спасенію. Благодать же проникаетъ въ самое наше существо, сливаясь съ нимъ. Мистическая природа благодати заключается въ томъ же, о чемъ говоритъ Слово Божіе, именуя Церковь Тѣломъ Христовымъ — только примѣнительно уже къ каждому отдѣльному человѣку: «Живу же не ктому азъ, но живетъ во мнѣ Христосъ» (Гал. 2, 20).
И вся Церковь въ цѣломъ, и каждое отдѣльное Ея чадо, поскольку оно проникается природой Церкви, освящаясь въ Ней — исчерпывается этимъ однимъ, опредѣляющимъ нашу судьбу въ Вѣчности: примиреніемъ съ Богомъ чрезъ сліяніе съ Христомъ-Богомъ, ставшимъ человѣкомъ, чтобы дать человѣку возможность, слившись съ Нимъ, стать общникомъ блаженной Вѣчности. Не будемъ касаться того, въ какихъ формахъ изливается на человѣка благодать чрезъ Церковь. Утвердимся въ одномъ: въ ясномъ сознаніи того, что спасеніе содѣвается лишь во Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Въ Ней заключена Тайна нашего Спасенія. Поскольку міръ, сохраняя одну лишь видимость Церкви, упраздняетъ ея существо, создавая нѣкую подмѣну Ея, спасеніе лежитъ — для Послѣднихъ Христіанъ — въ сохраненіи себя въ истинной Церкви, которую, въ ея исходной природѣ Малаго Стада, не одолѣютъ врата адовы, по обѣтованію Христову. Тайна Спасенія для каждаго отдѣльнаго человѣка опредѣляется и исчерпывается его готовностью оставаться въ Царствѣ Благодати, являемомъ истинной Церковыо, и тѣмъ сохранять въ себѣ живущаго въ каждомъ истинномъ чадѣ истинной Церкви — Христа.
Тайна Спасенія получаетъ свое разрѣшеніе въ моментъ смерти. Тутъ обозначается тотъ свободный выборъ, который, въ итогѣ его жизни, совершенъ человѣкомъ: съ Богомъ онъ, или противъ Бога. Иногда это открывается находящимся у одра смертнаго съ полной ясностью — и въ смыслѣ спасенія и въ смыслѣ гибели: смерть можетъ быть, какъ явнымъ пріобщеніемъ къ Царству Небесному, такъ и явнымъ нисхожденіемъ въ адъ. Безконечно разнообразенъ можетъ быть обликъ смерти, отвѣчающій тому индивидуальному, неповторимому пути жизни, въ направленіи спасенія или гибели, который пройденъ даннымъ человѣкомъ. Блаженной можетъ быть смерть явнаго грѣшника, поскольку слезами покаянія омываетъ онъ оскверненную грѣхами душу свою, и устрашающей можетъ быть смерть «праведника», умертвившаго свой духъ грѣхами ума. Но при всѣхъ условіяхъ смерть есть послѣднее слово человѣка, опредѣляющее его всежизненное «изволеніе». Отвращенность отъ Бога можетъ не носить характера воинствующаго безбожія. Больше того: воинствующее бунтарство открываетъ больше возможностей конечной обращенности къ Богу, чѣмъ холодная отъ Бога отчужденность, крѣпко устоявшаяся въ любомъ поклоненіи кумиру. Обращенность же къ Богу спасительная сгущается въ одну формулу, которая не случайно способна становиться для спасающихся исчерпывающимъ содержаніемъ ихъ духовнаго бытія: «Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй мя грѣшнаго!» Покаянный вопль ко Христу-Богу раздался изъ глубины сердца — и спасенъ человѣкъ!
Этимъ покаяннымъ воплемъ человѣкъ свидѣтельствуетъ, что онъ принадлежитъ къ Тѣлу Христову — къ Церкви. И Церковь его отмолитъ.
Значитъ, Тайна Спасенія сводится къ чему? Къ дѣйственной принадлежности къ Церкви. Нѣтъ поэтому ничего страшнѣе, чѣмъ отрывъ отъ Церкви, который, въ предѣльномъ своемъ выраженіи, и являетъ то предѣльно страшное, что Слово Божіе опредѣляетъ, какъ грѣхъ противъ Духа Святаго, которому уже нѣтъ прощенія, ни въ семъ вѣкѣ, ни въ будущемъ.
Только отдавъ себѣ въ этомъ полный отчетъ, можно трезво оцѣнить весь ужасъ современной дѣйствительности, которая, чрезъ Вѣру въ Ложь изымая самое понятіе Церкви изъ сознанія человѣка, дѣлаетъ его служителемъ Антихриста въ составѣ того фальсификата Церкви, который сооружается нынѣ для встрѣчи Антихриста.
Архимандритъ Константинъ.   

«Православный Путь». Церковно-богословско-философскій Ежегодникъ. Приложеніе къ журналу «Православная Русь» за 1966 годъ. Jordanville: Типографія преп. Іова Почаевскаго. Свято-Троицкій монастырь, 1966.  С. 3-22. 

http://www.russportal.ru/index.php?id=publications.orth_way1966_01

Не. Я не тот, кто указывает пути ко спасению. Это только Бог.

Кто не любит, тот не познал Бога. ап. Иоанн Богослов.

• iscahazar 27 ноября 2015, 19:14
  
  

История одной фотографии: мусульманин Мохаммед и христианин Самир

Одна из самых странных и красивых фотографий, сделанных в Сирии в 1889 году. На фото запечатлены два человека - слепой мусульманин Мохаммед и парализованный карлик христианин Самир. История жизни этих людей могла бы показаться притчей, если не была бы правдой.

Сегодня уже никто и не знает, как свела судьба потерявшего зрение мусульманина Мохаммеда и христианина Самира, который родился карликом и был разбил параличом. До нашего времени дошло лишь то, что оба они были сиротами и жили под одной крышей.

Каждое утро Мохаммед сажал за спину своего неходящего друга Самира, и они шли по улицам, чтобы как-то заработать и не пропасть в этом жестоком мире. Мохаммед и Самир были не просто друзьями, они были ногами и глазами друг для друга.

Говорят, когда умер карлик Самир, слепой мусульманин Мохаммед был настолько опечален смертью своего товарища, что через неделю от горя и сам ушёл в мир иной.

Эта история – наглядный пример того, как люди разной национальности, вероисповедания и возможностей могут находить общий язык и помогать друг другу.

"Нет никаких оправданий, чтобы не делать добрые дела", - в этом уверены слепой и безрукий, которые посадили более 10 000 деревьев. Вот уж точно - было бы желание!
Источник

Блаженны, кто не любит новостей и не любопытствует о делах других.
Не ищи на земле ничего, кроме Бога и спасения души.
Монах Иероним Соломенцов.






Не думаю, что монах сей прав.

Что есть новости? Это сведения о жизни человеков. Не интересоваться ею и не принимать в ней участия значит отрицать Христа. Ибо Он призвал любить ближних и даже душу свою ради них переделывать.

Александр Авдюгин

Слава российской таможне!!!!

- Чего везешь?
- Порошки, микстуры и прочие гадости от гриппа...
- Много?
- Багажник!
- А лимонов зачем столько?
- Так с чесноком они главный целитель!
- Дай парочку?!
- Да запросто!
- Езжай, батя! Мы тебя любим!