Бог и наркоторговец


den_axa15 июля, 21:18


«Главное не в том, что ты не веришь, а в том, что Бог продолжает верить в тебя»
Габриель Гарсиа Маркес

Мы все слышали о благоразумном разбойнике, но большинство уверены, что Бог любит только людей хороших, а остальных терпит. Но как метко заметил одному человеку, жалующемуся, что Бог с ним несправедлив, преподобный Серафим Вырицкий: Конечно, Бог несправедлив! Был бы справедлив – гореть нам с тобой в аду! Любовь не бывает справедливой. Спросите детей – для них все цветы красивые, а солнце греет, даже если крепко зажмуриться.
Однажды после службы подходит ко мне знакомый парень. Когда-то мы учились в одной школе и занимались в одном спортивном клубе. Нужно поговорить.
– Ты, вроде как в Церковь ходишь, верующий. У меня тут история получилась….  В общем, попал я в милицию. Взяли меня на одной нехорошей квартире с нехорошими людьми и всяким-таким нехорошим, за что у нас в стране дают хороший срок. Наркотики, одним словом. Привезли в отделение и закрыли в камере. И светит мне... Много светит. А у меня только жизнь налаживаться стала – и с девушкой, и с работой. А теперь все. Сушите сухари. Я стою посреди камеры, гляжу вокруг, и волосы на голове от ужаса шевелятся. Господи, куда же меня занесло! И неожиданно для себя начинаю Богу молиться. Спаси Господи, ради всего святого спаси! Все молитвы, которые когда-то учил, вспомнил. Храм, где крестился, вспомнил. И то, что мы с девушкой повенчаться хотели, чтобы все серьезно, по-настоящему, вспомнил. Вспоминаю и молюсь. Плачу кровавыми слезами. Только не дай мне в тюрьму попасть, спаси Господи! Буду жить хорошо, только вытащи меня отсюда! Ночь у меня была длинная, и всю ночь я стоял и молился. А на утро дверь открывается, и меня вдруг отпускают. Прямо вот так – безо всяких разговоров. Я сначала не поверил, знаю умом, что так не бывает, а когда дошло, прямо в глазах потемнело. Неужели, все это правда, и Он меня слышит? И что мне теперь делать? Я, конечно, православный, но без фанатизма. По праздникам в храме бываю, свечки ставлю. Но понимаю, что этого мало. Может, мне нужно деньги в Церковь пожертвовать или еще чего?
– Зачем Богу твои деньги? Богу нужно, чтобы ты человеком был. Ты лучше, все, что в камере обещал, иди –  выполняй. Хотя бы из благодарности.


Месяца через три я снова его встретил. Он как меня увидел, сразу загрустил.
– Как дела?
– Да, понимаешь, я хотел в Церковь сходить, но не дошел. А потом закрутилось…. А недавно  машину разбил. Новую, только из салона. Машина вдребезги, на мне ни царапины. Гаишники потом долго удивлялись, как я вообще жив остался. Странно как-то это все. Может это Бог?
– Может быть! Машина – это железо, а ты – человек. На железо – тьфу, а за нас с тобой Христос Свою жизнь отдал. И теперь снова тебя спас. Не хочет Он, чтобы нам в аду оказаться. Тянет от пропасти, а мы упираемся.
Мы встретились через год, когда он мне позвонил. До храма он снова не дошел, зато потерял глаз. Молодой симпатичный парень, спортсмен с красивым блестящим протезом вместо правого глаза. Обычная драка в ресторане. Травма головы. Одна операция, вторая. Затем осложнение и ампутация. Смотрит на меня здоровым глазом: Давай прокатимся. Едем на природу, подальше от чужих глаз. Смотрим на воду и молчим. Собравшись с духом, он говорит:
– Неспроста все это, надо что-то в жизни менять! Глаз потерял, с лучшим другом поссорился.
– А кому понравится, что его друг наркотики продает?
– Я что, детям их продаю? Мои клиенты люди взрослые обеспеченные. Я ведь их не заставляю наркотики покупать. Ну не хотят люди водку пить, хотят так расслабиться, и что?
– Как что? Если бы ты наркотики сам употреблял – твое дело, губи себя, сколько хочешь. Хочешь сдохнуть, как собака – твое право. Бог твою свободу не ограничивает. Но ведь ты людей губишь! Может они и взрослые, но больные. Им надо лечиться, а ты их соблазняешь. И это считаешь, нормально?  Разве не слышал, что Господь говорил о соблазнителях, которым лучше бы повесить мельничный жернов на шею и утопиться, чем навредить чьей-то душе. А малые, это ведь не только дети, это малые умом, неразумные. За них отвечать придется. В народе так говорят: на чужой беде счастья не построишь. Ты же институт закончил – иди, работай, как все.
– Я пробовал, как все – не получилось. Мастером на заводе работал. Не поверишь – так носился, за два месяца от беготни по этажам ботинки в хлам стирались. А нам на заводе тогда по полгода зарплату не платили. Я терпел, терпел. А потом надоело. Есть надо, одеваться надо, за квартиру платить надо! А еще девушка дома, с которой мы хотим ребенка завести…
– Девушка – это прекрасно! А семья и ребенка – так просто замечательно! Только будет ли он счастлив, когда узнает, что его папа не летчик и не пожарник, а обычный наркоторговец? Кому сейчас легко? Здесь не платят – иди на другую работу! Люди же как-то справляются? Ради любимых можно хоть улицы мести, лишь бы им хорошо было. А ты сам говоришь, что тебе Бог помогает. Вот и проси у Него помощи с нормальной работой! Закрывай свою лавочку и исправляйся. Прямо сейчас закрывай! И Бог не оставит! Все у тебя будет хорошо!
Посмотрел он на меня, и только головой покачал. Больше мы не встречались.

 Спустя полгода после нашего разговора, его посадили на одиннадцать лет за распространение наркотиков в особо крупных размерах.
Говорят, на суде он взял последнее слово и выступил с обвинительной речью в адрес лицемерного прогнившего общества, которое его теперь судит, а сами у него покупали. И те покупали, и эти. Покупали и радовались. А теперь судят. Говорят, красиво говорил, только его не поняли. И он поехал валить лес. Когда выйдет на свободу, будет под шестьдесят. Его друг рассказывал, что он в зоне курить бросил, каждый день ходит в спортзал, штангой занимается. Главное, чтобы штанга на него не упала, а то опять помощь понадобится. И что потом делать?